Я посвятила эти месяцы после смерти сына выяснению причин. Я хотела знать, что произошло. Откуда появился отёк, отобравший у меня ребёнка. Я ходила по врачам, как на работу.
Теперь я, кажется, знаю.
Чтобы установить диагноз официально, нужна эксгумация. Но моя психика этого попросту не выдержит. Так что диагноз устанавливали неофициально - по внешним признакам и результатам вскрытия.
С высокой долей вероятности это был синдром Эдвардса.
Я понимаю умом, что малышу там лучше. Что Олежка больше не страдает и не задыхается. Что мальчики с этим заболеванием вообще практически не рождаются живыми. Но мне всё ещё плохо. Я не желаю сыну такой жизни. Но как же невыносимо думать, что я больше его никогда не увижу...